|
|
II Всесоюзные воздухоплавательные состязания.
Огонёк, 1926, №39 Всесоюзные воздухоплавательные состязания
В середине сентября в Москве состоялись вторые всесоюзные воздухоплавательные состязания сферических аэростатов. Большое поле газового завода, где состоялся старт, заполнено многотысячной толпой, с интересом следящей за всеми приготовлениями. Воздухоплавательная команда крепит корзины под шарами. Оболочки шаров наполняются газом и постепенно из безформеиной массы превращаются в упругие большие шары. Пилоты готовятся. В корзины берётся небольшой запас провианта, приборы для научных исследований, мешки с балластом и маленькие плетеные корзинки с парой почтовых голубей — единственная связь смелых воздухоплавателей с землей. После краткого напутствия тов. Фельдмана в воздух поднимается первый аэростата "Московский Авиахим" — под управлением пилота К.П. Константинова. Вслед за первым взвивается второй шар под управлением Карелина, взяв высоту в 500 метров почти вертикально над полем. Вылетевший последним на самолете "Авиахпм Сев.-Зап. Области" пилот тов. Федосеенко сигнализировал карманным фонариком прощальный привет. Уже на завтра после вылета почтовые голуби принесли с аэростатов привет вылетевших московской прессе.
На снимках: слева — аэростат в воздухе; справа — момент старта. Фот. С. Фридлянда.
Красный Север 1926 № 212 (2199) Где сели аэростаты?
Губавиахимом получена телеграмма от Авиахима СССР, в которой предлагается принять срочные меры к тому чтобы выяснить, не пролетали ли над территорией нашей губернии сферические (свободные, т. е. без управления) аэростаты, которые вылетели из Москвы 12 сентября и до настоящего времени о коих нет никаких известий. Поэтому Губавиахим просит всех граждан, имеющих какие либо сведения о их полете или месте спуска сообщить по адресу: г. Вологда. Дом Обороны. Губавиахиму. Организациям Авиахима предлагается принять активное участие в выяснении данного вопроса, а также если аэростаты где либо спустились в доставке их до железной дороги. Одновременно просьба ко всем партийным профессиональным и советским организациям оказывать всяческое содействие организациям Авиахима в выполнении указанного задания. Отв. секретарь Губавиахима Платонов.
Вечерняя Москва 1926 № 214, 17 сентября О некотором "сравнении" (Ко вторым Всесоюзным Воздухоплавательным состязаниям)
ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ В № 213 газеты "Известия ВЦИК", в статье "II Всесоюзные воздухоплавательные состязания" тов. Дм. Я-в сообщая о 15-ти часовом полете тов. Карелина на аэростате об'емом 2 000 куб. метров "для сравнения" указывает, что "во время I Веесоюзных Возд. состязаний шар Воздухцентра спортсекции ОДВФ такой же кубатуры под управлением пилотов т.т. Аношенко и Сапунова, имея на борту кроме того 2-х пассажиров, летел всего лишь 85 верст, покрыв эту дистанцию в 5 ч. 23 м.". В целях восстановления истины и устранения незаслуженного намека на мое неумение летать, прошу не отказать поместить в вашей уважаемой газете е следующее: сравнивать чьи-либо достижения с тем моим злополучным вылетом нет никакого основания, так как там законченного полета не было. Неиспробованный и только за несколько часов до вылета полученный с завода аэростат, плохо держал газ, ввиду чего через пять часов полета, видя, что на этой "корове" хорошего полета сделать нельзя, я в воздухе заявил летевшему со мною члену жюри с состязаний тов. Саблину, Ю. о своем выходе из состязаний, после чего я выбрал удобное место спуска и снизил аэростат, хотя имевшийся у меня запас балласта и позволял продержаться еще часов 10. Но даже 15-ти часовой полет меня не устраивал, так как поставленный до этого мой рекорд на аэростате меньшего об'ема (1437 куб. метров) имел значительно лучшие достижения (22 часа 10 минут полета без слуска и 1200 верст дальности: из Москвы в Северную Карелию). Поэтому считать те мои пять часов полета за "достижения" и сравнивать с ними теперешний "полет до отказа", конечно, нельзя Этим я нисколько не хочу умалить достижения тов. Карелина, которого я искренно поздравляю c успехом, но я должен был восстановить истину и отвести незаслуженный "намек". Кстати напоминаю, что все годичные советские рекорды продолжительности и дальности полетов на свободных аэростатах с 1920 г. по 1924 год (пока я продолжал летать), также некоторые красные рекорды высоты были поставлены мною. С товарищеским приветом Первый красный пилот Николай Анощенко. 16 сент. 1926 г., г. Москва,
Красный Север 1926 № 213 (2200), суббота 18 сентября Состязания аэростатов закончились
Кто оказался победителем? Со спуском аэростата "Авиахим СССР" с пилотом проф. Канищевым, вторые воздухоплавательные состязания можно считать законченными. Результаты полетов четырех аэростатов следующие: "Авиахим СССР" (пилот т. Канищев) покрыл 1. 000 клмтр. по прямой линии в 15 час, с минутами, "Красный Академик" (пилот тов. Карелин) 800 клм. в 15 час. 07 мин., "Мосавиахим" (пилот тов. Константинов) — 425 клмтр. за 10 час. и "Авиахим СЗО" (пилот тов. Федосеенко) — 1. 125 клм. в 17 час. 39 мин. Таким образом наилучших результатов по продолжительности и дальности полета, как будто, достиг ленинградец Федосеенко. Специалисты, однако, считают, что лучшим по качеству был полет проф. Канищева. Об окончательных итогах состязаний говорить еще рано. Неизвестны детали условий, при которых совершены полеты, не имеются еще точные данные о количестве израсходованного балласта и нет, наконец, еще всех барографов (измерительных приборов дальности). Результаты состязаний окончательно выяснятся лишь тогда, когда в Москву прибудут пилоты т. т. Федосеенко и Канищев и привезут свои барографы. Первый ожидается в Москву сегодня, проф. Канищев — не ранее субботы. Несомненно, однако, что атмосферные условия на этот раз не очень благоприятствовали состязаниям.
Красный Север 1926 № 220 (2207) 1000 верст на аэростате
Записки пилота.
Улетая из Москвы, мы не рассчитывали долго продержаться в воздухе, т. к. газовый завод снабдил нас плохим газом и, кроме того, мы располагали незначительным балластом, всего около 5 мешков. Мы решили всячески экономить балласт и итти возможно ниже. После данного старта мы плавно идем вверх. На высоте 150 метров нам удается уже уравновеситься. Замечаю, что аэростат, вопреки предсказаниям метеорологов, указывавших восточное направление, берет направление на север. Решаем держаться на высоте 150—300 метров. И это удается. Идем очень быстро. Вначале скорость 40 клм., затем, прогрессивно возрастая, местами она доходит до 90 клм. Через 4 ч. 50 м. полета подходим к Ярославлю. Здесь аэростат неожиданно резко изменяет направление, нас относит на восток, а затем мы, минуя Волгу у Плеса, снова идем на север. Незаметно подкрадывается ночь. Становится совершенно темно. Луны нет. Нельзя отличить, где вода, где земли. Мы теряем ориентировку и лишь с первыми проблесками зари, увидев реку Юг, снова приобретаем возможность ориентироваться. К 8 час. утра у нас остается балласта менее 1 мешка. Приходится задуматься над вопросом: — Лететь ли дальше, или спуститься поближе от железной дороги и людей. Взвесив все и надеясь, что восходящее солнце, подогрев газ, увеличит его подъемную силу, решаем лететь дальше. Около часу мы продолжаем путь над лесным массивом. Неожиданно пошел дождь. Последняя горсть балласта уже выброшена. Мы напрягаем последние усилия, чтоб удержаться на должной высоте. Но напрасно... Дождь прибивает аэростат к земле. Гайдроп пошел уже по верхушкам сосен, и сзади нас слышен лишь треск сучьев. Мы выбираем наиболее удобное место для посадки и в 60 верстах от Яренска садимся. Вылезаем из корзины. Посоветовавшись с картой, решаем, что всего лучше итти на северо-запад, по направлению к Вычегде, где много селений. Нагружаем на себя скарб и отправляемся в далекий путь. Лишь только мы тронулись, разразилась сильнейшая гроза. Итти невыносимо тяжело, так как лесная чаща оказывается сплошь заваленной буреломом, через который приходится карабкаться. Дождь тем временем превращается в ливень. Наша одежда быстро промокает насквозь и становится от этого очень тяжелой. Снимаем платье, чтобы облегчить движение, и, нагруженные вьюками спереди и сзади, (а у меня еще, кроме того, корзина с голубями), продолжаем итти. Но путь все труднее. Решаем расстаться с частью багажа и в первую очередь с голубями. До Москвы голубям все равно не долететь, так как очень далеко. Ночь первого дня нашего похода застает в лесу. Мы собираем там кучу хвороста, зажигаем костер и сушимся. Дождь не перестает. Устав, мы так крепко засыпаем, что не слышим и не чувствуем, как идет и как пронизывает нас насквозь дождь. На второй день добираемся до большой сплавной реки. Заглянув в карту, решаем, что если пойдем по берегу реки, то доберемся до Вычегды. На четвертый день, утром, сильный дождь. Снова расстаемся с частью багажа, вырубаем себе палки и с их помощью идем дальше. Вскоре на реке находим плот. Решаем им воспользоваться. Грузим на него все вещи, садимся сами и плывем. Но, увы, недолго нам удалось плыть. Наш плот налетел на корягу. Часа два вы возимся и пытаемся стащить его с коряги, но наши попытки тщетны. Раздевшись и снова нагрузив на себя имущество, мы вброд переходим речку, выходим на берег и продолжаем путь. На третий день нас ждала новая неприятность. Мы обнаружили, что пищи у нас остается ровно на один день. Правда, это не было для нас неожиданностью, так как мы располагали всего двухдневным запасом. Но что делать? Пришлось примириться с создавшимся положением. "Причащаемся" в последний раз: немного портвейна, кусочек бисквита, шоколада и все. Переходим на травяное довольствие питаемся ягодой. Жалеем, что с нами нет ружья, так как всюду много дичи. Третий день оказался труднее, чем другие. Берега становились все круче. Часто их перерезали глубокие, крутые заросшие рвы. По пути встречаем несколько небольших речек и притоков, через которые приходится переправляться вброд. Для того, чтобы переправиться через другие, пришлось строить настоящие мосты. В изобилии начинают попадаться медвежьи следы. Идем, и в глубине души мечтаем о вчерашнем спасительном стоге сена. Но судьба иногда любит зло посмеяться. На всем пути ни одного стога. Лишь поздно вечером мы выходим к первому встречному по пути подобию жилья: зимовке дровосека. Решаем в ней переночевать... На четвертый день, утром сильный заморозок. Идем по траве, покрытой инеем. Питаемся уже только подмороженной рябиной. К вечеру выходим к полуразвалившемуся рыбачьему шалашу, который чиним и в нем ночуем. На беду тов. Шпанов теряет топор. Это обстоятельство еще больше ухудшает и без того несладкое положение Делать нечего. Приходится помириться и с этим новым осложнением. Дерем ветки руками, чтобы разложить костер. Согревшись, засыпаем. Ночью опять дождь, который не прекращается и утром. Сильно устав, выбившись из сил идем очень медленно. Днем видим на противоположном берегу реки дым костра. Рады бесконечно. Наконец-то встретили человека. Кричим. На наш крик от костра отделяется крестьянский парнишка, подходит к самому берегу реки, всматривается, убегает снова к костру, и мы слышим лишь его голос: — Батя, там беглые! Вскоре подошли к нам крестьяне. Мы рассказали, кто мы и что нам надо. Они соорудили для нас плот и переправили нас на свой берег. В сопровождении их мы вышли к деревне Сойги на реке Вычегде. Там крестьяне встретили нас чрезвычайно гостеприимно. Объясняем крестьянам, что надо выручить аэростат, и где он находится. Но они ориентируются по-своему. Один из них сказал: — Вы следы свои оставили? Ужо мы найдем! Зная по практике, как трудно в таких случаях что-либо сделать без денег, а их у нас оставалось немного, мы хотели послать в Авиахим телеграмму с просьбой о высылке денег для уплаты за доставку аэростата. Но это оказалось лишним. Крестьяне о деньгах и не заикнулись. Пошли так. Мы окончательно успокоились за судьбу аэростата. Целый день отдыхали, поглощая непомерное количество пищи после вынужденной голодовки и беседуя с крестьянами, а затем выехали в Котлас, откуда по железной дороге в Москву. М. КАНИЩЕВ
Всемирный следопыт 1926 № 12
Издательство Союза Авиахим СССР и Авиахима РСФСР, 1926 Н.Н. Шпанов "Наш полет в лесные дебри"
компиляция - редакция сайта |
