В первых числах октября 1920 г. задыхавшийся железных тисках Красной армии барон Врангель предпринял очередное наступление, и его войска, заняв Мариуполь, двигались в Таганрогском напрании. Возникла непосредственная угроза тылу Кавказского фронта. Командование фронта принимало героические меры для борьбы с надвигаюющейся опасностью, мобилизуя и выбрасывая на возникший фронт все силы до последнего человека. Но их было мало, ослаблять же армии фронта не считалось возможным. Шли непрерывные совещания. Был разработан и начал проводиться план эвакуации заводов Таганрога и Ростова.

Воздушный флот имел свои причины бояться наступления баронских войск. Они угрожали Таганрогу, а там находился самолетостроительный авиационный завод, на котором только-что, после месяцев длительной напряженной работы, удалось установить производство и ремонт сосредоточенного там многомиллионного трофейного авиаимушества - тех ценных заграничных самолетов и частей к ним, которые "нейтральная" Англия прислала ген. Деникину.

Никто не верил в то, что Врангель придет надолго. Но один день пребывания его воинства в Таганроге, и от громадной проделанной работы будут - груды щебня, исковерканные станки, сгоревшие здания - знакомая картина времен гражданской войны.

В штабе воздушного флота Кавказского фронта былоо несколько летающих летчиков и летнабов. На складе авиапарка имелись отслужившие срок устаревшие самолеты, которые уже не шли на пополнение армий. На ст. Гниловской в 7 верстах от Ростова, кроме того, стояло авиазвено с 2 летчиками и 2 самолеми.

Начальник ВВС фронта для борьбы с наступающим противником ударами с воздуха решил создать своную авиагруппу, испросив для ее усиления разрешение РВС па вызов из N-й армии пары "грузо-под`емных" (по тому времени) самолетов (DH-9 "Пума"). Обслуживание сводной группы должен был принять на себя 6-й Авиапарк, находившийся в Ростове.

С этим предложением Нач. ВВС явился к начальнику штаба Кавказского фронта, коему был подчинен.

Идея использования средств воздушного флота, возможность быстрой переброски из армии, без видимого ее ослабления, самолетов вызвало решение РВС на переброску двух отрядов. Практически, однако, это дало только 4 самолета: 3 разведывательных, 2 Де-Хевилэнда с мотором Сидлей "Пума", 1 Сопвич, и 1 истребительный Сопвич-Кеммель.

Четвертого и пятого числа летчиками штаба и звена было произведено несколько разведок, установивших пределы распространения противника.

5 октября явилось днем организации группы и на 6 число к 11 часам на Гниловском аэродроме к боевой работе было подготовлено 10 самолетов: 2 - DH-9 с "Пума", 2 - Сопвича, 2 - Фарсаля, 1 - Анасаль, 1 - Вуазен, 1 - Сопвич-Кеммель и 1 - Ньюпор.

Командование сводной авиогруппой принял на себя Начальник воздушного флота фронта. Личный состав группы: Красвоенлеты - Петрожигцкий, Хрипин, Каминский, Чулков, Петров, Моисеев, Сивоглазов, Новичков, Ефанов и Хорьков. Наблюдатели - Хорьков, Земулен, Нестеров, Гоц, Бартош, Овсейко, Трактирников.

Самолеты были вооружены: разведывательные - турельными пулеметами Льюис, хотя и не на всех самолетах были турели; истребители - пулеметами на плоскости. На двух самолетах DH-9 и Сопвиче-Кеммеле имелись бомбодержатели и бомбосбрасыватели. Прицелов для бомбометания не было. Авиаэскадрилья была снабжена фугасными 10- и 16-кг английскими бомбами.

Первая задача, поставленная штабом фронта на 6 октября, была разведка. Разведка установила стабилизацию фронта и в Азовском море у местечка "Кривая Коса" обнаружила эскадру противника обстреливавшую побережье, и 2 парусника, находившихся в этом пункте в бухте.

При докладе результатов разведки Комавиагруппы получил задание всеми самолетами произвести налет на эскадру белых. Представителя морских сил, прикомандированного к штабу для связи, не оказалось. Связь же с Таганрогом постоянно прерывалась. После нескольких часов тщетных запросов морского командования в Таганроге о месте нахождения нашей эскадры, Комавиагруппы получил задание "лететь и бомбить эскадру, чья 6ы она ни была, при пролете обратив внимание на Таганрогский рейд, где должна находиться наша эскадра".

Эта утомительная бесцельная потеря времени, помимо нервирования летного состава эскадрильи, ожидавшего возвращения командира у самолетов, не дала возможности в этот день совершить больше одного налета.

Уже самый перечень наименований самолетов показывает, насколько различны были их данные. Диапазон, от трофейного одноместного английского истребителя до разваливающегося тихоходного Вуазена, заставил применить своеобразный метод постепенного выпуска самолетов с аэродрома с тем, чтобы всю эскадрилью в одно и то же время собрать над целью для бомбометания. Первым самолетом, за 30 минут до вылета истребителей, был выпущен Вуазен, пилотируемый военным летчиком Хорьковым с краслетнабом С.Г. Хорьковым.

Этот вылет хорошо передает настроения состава группы. Тов. Хорьков, стремясь "взять побольше" боевого груза, не учел славной многолетней службы своего самолета. Изношенный Вуазен оторвался от земли, но не смог набрать высоты даже до 100 м. Летчик сел, выложил бомбу и взлетел снова. Через 15-20 минут совершил вторичную посадку, выложил еще одну бомбу, и только тогда самолет, облегченный на два пуда боевого груза, с одной пудовой бомбой уже без набора высоты прямо пошел в заданном направлении. Вслед за ним, сведенные в группки по признаку скорости, полетели остальные самолеты. На Таганрогском рейде оказалось довольно много судов и несколько барж, но военных или, по крайней мере, похожих на них не было. Вопрос о местонахождении нашей эскадры, таким образом пока остался открытым.

При дальнейшем маршруте посреди Азовска моря, несколько ближе к нашему берегу в километрах 20-25 восточнее местечка "Кривая Коса" по направлению к Таганрогу, в кильватерной колонне, двигалась эскадра в 14 вымпелов. Никакой другой эскадры, никакого другого судна, поскольку хватал глаз, видно не было. Повидимому, это была та эскадра, суда которой утром обстреливал занятое нами побережье "Кривой Косы", а, значит это были белые. Но тогда возникал вопрос о не понятном исчезновении нашей эскадры. Поразительное же нахальство, с которым белая эскадра двигалась прямо к Таганрогу, для нас, мерявших расстояния своим масштабом и только что бывших над Таганрогом, опять-таки заставляло сомневаться том, что это, действительно противник.

К этому времени собралася уже вся эскадрилья, и первые самолеты повисли над морем. Был ясный, солнечный день. Прекрасная видимость. Высота полета не была обусловлена, и самолеты находились в пределах 1 200 до 2 500 м. С эскадры, несомненно, должны были видеть самолеты и слышать моторы. Однако внизу было спокойно, зенитки не слали своих приветствий, и снова жуткий холодок - "а что, если свои?" - гасит боевой задор. Но вот первый самолет пошел по курсу эскадры. Вдруг грандиозным столбом взметнулась вода у одного из средних судов. Почти подряд еще несколько водяных столбов, как огромные косматые лапы, по временам схватывали, совершенно закрывая суда. Мы не слышим разрывов, но видим эти рождающиеся столбы. Можно судить об их размера сравнивая с судами.

Один за другим подходят самолеты и видно, как ложатся бомбы каждого самолета. В общем бомбы ложатся удачно. Несколько - очень близко к судам. Однако прямых попаданий нет. Эскадра изменяет свое направление. Поворачивает на юг. Строй ее нарушен. Последние самолеты сбросили свои бомбы и выбираются к суше, обстреливаемые зенитными орудиями эскадры.

На пути к Таганрогу - разрывы в воздухе, это уже стараются наши: "по неприятельским самолетам огонь!" В донесении о налете говорилось: "Бомбометание по эскадре в составе 14 судов. Сброшено 56 бомб общим весом 36 пудов 10 фунтов. Прямых попаданий не замечено. Бомбы ложились вплотную в бортам судов. Эскадра расстроилась, повернула на юг и далее на запад. Самолеты подверглись беспорядочному обстрелу зенитной артиллерии".

Ко времени прилета, в штабе было получено донесение о том, что наша эскадра стоит на Таганрогском рейде, что над Таганрогом, по направлению на запад, пролетело несколько самолетов и что с запада слышна орудийная кононада.

Разысканный представитель морского командования весьма любезно дает те элементарно-необходимые сведения, которых нам так недоставало при налете. Выявляется состав нашей эскадры: вооруженные торговые суда и баржи с установленными 6-дюймовыми орудиями; основной признак отличия нашей эскадры от противника - у них есть миноносцы, у нас - нет, и, наконец, мы получаем даже силуэты судов.

На аэродроме механики парка и летный состав заправляют машины. Летчики, первый раз летавшие группой, делятся своими впечатлениями. Счастливцы "фронтовики" иронизируют над штабниками, летающими на галошах.

Задача следующего дня - повторение налета и разведка. 7 октября с утра сильный, порывистый ветер, вследствие чего в налете смогли принять участие лишь 7 самолетов. Эскадра противника обнаружена посреди моря, южнее Ново-Николаевской, в движении на запад.

Самолеты были встречены интенсивным огнем зенитной артиллерии. Один миноносец, накануне шедший самостоятельно, оказался на буксире. Два самолета снизились до высоты 800 м.

Донесение об этом налете уточняет состав эскадры противника: "в кильватерной колонне - 2 миноносца; 2 больших судна, буксирующих миноносец, и 2 баржи с орудиями; остальные семь - небольшие быстроходные судна. Кроме того, с правой стороны эскадры, параллельно ее курсу, отдельно, шел большой четырехтрубный миноносец. По эскадре сброшено 50 бомб, общим весом 35 пудов 15 фунтов.

При бомбометании были удачные разрывы и, по-видимому, два непосредственных попадания в судна - одно из них в миноносец. Самолеты подверглись жестокому обстрелу зениток. Один самолет получил пробоину осколком снаряда. Налет был при сильном ветре, временами останавливающем самолеты. Эскадра сфотографирована.

На обратном пути 3 самолета, в том числе самолет Начальника воздушного флота, имели вынужденные посадки из-за неисправности мотора.

Разведка района расположения противника установила отход его. В этот же день для питания самолетов группы в Таганрог была выделена база с материальной частью и обслуживающим персоналом, а на следующий день, 8 октября, 5 самолетов группы были переброшены в Таганрог, где и вошли в подчинение командования Южного фронта. В дальнейшем на самолеты авиааскадрильи возлагались задачи по разведке отступающего противника. Через несколько дней, когда противник докатился до своих исходных до наступления позиций у Бердянска и Нагайска, группа была расформирована.

При вылете 7 ктября на моем Фармане плохо работал мотор: 1 180 оборотов, вместо нужных 1 300. Я взял три 16-кг бомбы. За Таганрогом мотор стал давать пропуски, однако возвращаться, не сбросив бомб или сбросив их кое-как, не хотелось. Неприятно было отрываться от берега. Но, когда появился и стегнул по нервам первый разрыв зенитки, берег был забыт. Своей целью избрал отдельно от эккадры шедший четырехтрубный миноносец. Снизился над ним до 800 л. Летчик Новичков, летевший на втором Фармане, имея задание следовать за мной в паре, также снизился. Зайдя по курсу миноносца, нагнал его. Первая бомба легла сзади и слева. На втором круге - впереди и справа. Свою третью бомбу никак не мог сбросить, так как летнаб, стремясь лучше прицелиться, пропускал момент сбрасывания, затем показывал мне идти на круг. Третья бомба легла вплотную у корпуса. Появилось густое пятно черного дыма. Бомбы были сброшены. Мысль снова сосредоточилась на далеком береге. Хлопки в моторе продолжались. Он сдавал обороты и, несмотря на разгрузку от бомб, самолет снижался, и за Таганрогом была вынужденная посадка.

11 февраля 1921 г. участник налета летчик Ефанов, имея задание на полеты в район местечка "Кривая Коса", произвел опрос жителей этого района, очевидцев боя. Наиболее интересные приводятся:

 

"6 октября 1920 г. я с четырьмя рыбаками, находился в 25 верстах от берега моря. На горизонте показались трубы судов. Мы приняли суда за красные и продолжали рыбалить. Вдруг послышались два орудийных выстрела. У нас создалась паника потому, что снаряды, перелетев лодки, разрывались. Мы стали уходить к берегу. По нас открыли сильную стрельбу. Мы решили спустить паруса. Стрельба прекратилась.

К нам под`ехал катер и, взяв на буксир нашу лодку, поплыл к судам. Их было четырнадцать штук: два минных крейсера - "Страж" и "Грозный", три миноносца, из коих два тащили на буксире один ледокол - "Гайдамак", две баржи, вооруженных орудиями большого калибра, остальные морские - катера, вооруженные зенитками.

Меня свели к адмиралу на линейный крейсер "Страж". Адмирал спрашивал у меня о месторасположении Красной эскадры. Я, конечно, о нашей эскадре не мог ничего сказать. Нас отпустили. Поток снова вернули и мы на буксире поплыли с судами к Миусу.

К 3 часам дня, совершенно неожиданно для всех, упали у самых бортов судов пущенные, как оказалось, с аэропланов бомбы. Взрывы были сильные, суда заливало водою.

Тут только выяснилось, что бомбы бросала воздушная эскадра, прилетёвшая с Таганрога.

На судах поднялась сильная паника: "Спасайся, кто может".

После нескольких взрывов суда изменили курс на юг, к Ейску.

Все пущенные с аэропланов бомбы совершенно взяли в кольцо всю эскадру.

Многие бомбы рвались у самых бортов судов. Суда качались от взрывов. Были ли раненые, сказать не могу, в виду того, что наши лодки были причалены ко второму ог головного судну.

Расспрашивать мы боялись. Могу сказать, что один из катеров, около которого был взрыв, перестал быть видным от завесы воды и черного густого дыма. Он быстро прошел к головному адмиралтейскому судну, причалил к нему и, только спустя продолжительное время, отошел на свое место.

Со всех судов и барж сильно обстреливали орудийным и пулеметным огнем воздушную эскадру. Между прочим, на судах во время бомбометания, команда, чуть не плача, говорила:

"Они знают, что у нас есть дети дома, неужели мы погибли? Пусть п жалеют нас летчики. Хотя 6ы скорей адмирал завернул назад".

При чем команда говорила определенно, что адмирал хочет взять Таганрог. После поворота головного суда команда обрадовалась.

К утру суда сгруппировались у "Кривой Косы". Нас отпустили, взяв часть рыбы.

Когда мы были на берегу, были слышны взрывы. Это опять налетела воздушная эскадра и бомбила уходившего противника.

Видимость была плолая. Это было днем 7 октября 1920 г.

Л и в е р е н к о.
Вышеизложенное подтверждаю: М. А б р а м о в.
Настоящее свидетельствую: Председатель Исполкома М. К о в а л ь ч у к.
Собственноручные подписи М. Абрамова и Ковальчук удостоверяю. 12/II - 1922 г.
Предрайисполкома (подпись).
Секретарь (подпись).
Ст. Ново-Николаевская.
 

И. Петрожицкий