Вся боевая деятельность советской авиации на восточном секторе Красного фронта являет собой сплошной героизм наших орлов. В дни ли ожесточенной борьбы за Казань, в боях ли под стенами Уфы, на фронтах ли суровой Сибири, в борьбе ли с мятежами в тылу, - Красные летчики всегда и всюду отстаивали завоевания революции, давая примеры редкой доблести и самопожертвования.

Ни ветхость машин, которым они вверяли свою жизнь, возносясь за облака навстречу врагу, ни отсутствие необходимого вооружения, ни недостаток бензина, замененного вредным и раз`едающим суррогатом, ежеминутно грозящим прервать биение стального сердца самолета, ни, наконец, суровые условия походной жизни - не могли сломить железную волю воздушных бойцов. В сознании своего долга пред Республикой с энтузиазм ом шли они к надземным победам, оберегав наши воздушные рубежи от посягательств врага. Являясь в повседневной борьбе надежными "глазами армии", в критические минуты земных операций они бросались на земного противника и, сея смерть и внося смятение в его ряды, огнем пулеметов и воздушными бомбами расчищали путь для победного шествия красных войск...

Несколько боевых эпизодов, уцелевших в моей памяти и лучшим образом характеризующих роль красной авиации в борьбе с бело-чехами, хотелось бы рассказать здесь в немногих словах. Теперь, через восемь лет после ликвидации Восточного фронта, трудно воскресить цельные картины минувших дней: много важных деталей сгладилось в памяти, забыты имена, числа и даты... Тем не менее, думаю, что и в столь незаконченном виде мои заметки дадут читателю хотя бы приблизительное понятие о героических днях борьбы авиации на красных фронтах, отдаленных от нас несколькими годами мирной культурно-созидательной работы.

Спровоцированный союзниками в 1918 г. майский мятеж чехо-словаков вылился в активное выступление против Советов. В последних числах мая, после небольшого боя с красными частями, крупные силы чехов занимают Пензу, а в начале июня они продвигаются на восток, захватывая города и уничтожая наши красногвардейские отряды.

Вокруг чехо-словаков быстро сплачиваются все контр-революционные силы Урала и Сибири. В Самаре меньшевики и эсеры возрождают власть Учредительного Собрания, в Оренбурге появляется Дутов. На Дону генерал Краснов восстанавливает царские порядки, в Омске образуется Сибирское правительство, на Дальнем Востоке действуют атаман Семенов и генерал Хорват...

Для сокрушения мятежников и борьбы с реакционными силами были двинуты революционные войска из Центральной России, Сибири и с Урала, спешно мобилизованы рабочие массы и партийцы. Начи мается упорная гражданская воина. Наскоро сколоченные красногвардейские части и рабочие дружины, малочисленные и не достаточно боеспособные, еле сдерживали натиск превосходных сил чехо-белогвардейцев, и под давлением последних, пядь за пядью уступали обильно смоченную их кровью советскую землю. Сызрань, Омск, Самара, Уфа, Симбирск - один за другим переходят в руки противника, а 6 августа вечером, сломив упорное сопротивление красных войск, чехи с боем занимают Казань.

С падением Казани положение на фронте становится чрезвычайно серьезным и грозит непоправимыми последствиями. Поэтому, внимание командования и центра было сосредоточено на Казанском участке, где под непосредственным руководством Наркомвоенмора развернулась лихорадочная работа по приведению частей и отрядов действующих здесь армий в боеспособный вид и шла подготовка операции по обратному занятию Казани.

К этому времени и относятся первые действии на Восточном фронте боевых отрядов только что зарождавшегося советского Воздушного флота. В период же, предшествовавший падению Казани, воздушный флот боевой работы почти не нес, если не считать двух-трех безрезультатных разведок, произведенных находящимися в то время на Волге авиационными частями. Последние под напором немецких войск в свое время были эвакуированы центральной властью в Волжский округ и, осев в городах между Казанью и Саратовым, с приходом чехов поступили в распоряжение белой армии.

В десятых числах августа на ст. Свияжск организовался Реввоенсовет Казанского участка Восточного фронта (5 армии): тогда же создана и должность Чрезвычайного комиссара авиации чехо-словацкого фронта, на которую и назначается летчик Акашев. Начали прибывать отовсюду свежие войсковые пополнения; стягивалась и красная авиация.

В начале августа прибывают из Москвы и Нижнего-Новгорода 23 корпусный отряд и боевые звенья Калужской авиационной группы и 4 Социалистического авиационного отряда; несколько позднее - только что сформировавшаяся Советская авиационная группа (Авиагруппа Павлова). К середине августа в распоряжении командования находилось более двадцати исправных боевых самолетов, среди которых преобладали истребители.

Помимо этих самолетов, на Волге под Казанью находились еще и морские, несшие самостоятельную боевую работу, обслуживая Волжскую речную флотилию. Воздухоплавание было представлено двумя привязными аэростатами 17 воздухоплавательного отряда, принявшими участие в самом конце Казанской операции в период отступления противника вниз по Волге.

Таким образом, авиационно-воздухоплавательные средства на Казанском участке по количеству единиц составляли небольшую силу, едва достаточную для регулярной воздушной разведки и охраны от нападений воздушного противника. Однако, принимая во внимание специфические условия гражданской войны и, в частности, борьбы на данном участке, - командование решило использовать всю авиацию в целом, главным образом, в целях морального воздействия на противника, сведя все наличные самолеты в одну мощную группу для воздушных пулеметно-бомбометных атак земных об`ектов. Разведка же ставилась как 6ы побочной задачей, обязательно выполняемой во время всякого боевого полета.

Борьба за Казань началась, примерно, с середины августа и с первых же дней авиация приняла в ней самое деятельное участие, сказав своими действиями неоценимую услугу армии и значительно ускорив боевую развязку. С самого начала операции, авиации была поставлена строго определенная основная боевая задача - регулярные воздушные нападения на г. Казань. Красное командование предполагало путем систематических массовых бомбардировок и пулеметных атак с воздуха терроризовать буржуазную часть города и, деморализовав воинские части противника, вынудить белых к эвакуации Казани. Задача была серьезная и почетная, хотя и ложилась большой тяжестью на малочисленную авиацию.

Первый групповой налет на Казань был организован 15 августа после неудачного наступления наших войск 11 числа. В налете приняло участие до 10 самолетов и сопровождался он большим успехом: летчики бомбили центральную часть города, обстреливая из пулеметов буржуазные кварталы и попутно производя воздушную разведку. На следующий день налет был повторен, но в более широком масштабе, при чем в этот раз приняли участие почти все наличные самолеты, числом до двадцати. Этот налет явился самым большим из всех предпринятых впоследствии воздушных нападений на Казань.

Нагруженные бомбами, пулеметными лентами и агитационной литературой (прокламации, воззвания), направились самолеты на восток, зловеще жужжа и рокоча своими ветхими моторами. Бомбардировка была произведена с небольшой высоты и многочисленные разрывы сброшенных в зажиточные кварталы города бомб красноречиво свидетельствовали об удаче. По установившемуся обычаю, бомбометание сопровождалось усиленным обстрелом улиц из пулеметов, что чрезвычайно сильно действовало на психику жителей и белых войск.

Паника, возникшая в городе во время атаки, была настолько сильна, а эффект от бомбежки столь велик, что охраняющие город воинские части почти не обстреливали самолеты. В первые минуты бомбардировки можно было еще наблюдать бегущие в панике группы людей, мчавшихся по мостовым обезумевших лошадей, опрокидывающиеся повозки и извозчичьи пролетки, но вскоре все улицы опустели и на них одиноко темнели брошенные вагоновожатыми вагоны трамвая... Зато обратное явление наблюдалось на рабочих окраинах города, куда падали, поблескивая на солнце, сотни и тысячи прокламаций, разбрасываемые летчиками на обратном пути. Там люди выбегали на улицы, жадно хватая налету и подбирая с мостовой падающие с неба белые листочки, в которых раз`яснялись цель и значение бомбардировки буржуазных кварталов Казани и все призывались к борьбе с бело-чехами...

В последующие дни налеты на Казань не прекращались, хотя и производились небольшими группами самолетов. Было решено добиться беспрерывной бомбардировки города хотя бы единичными самолетами, но держать белых под постоянной угрозой авиационных бомб. Очевидно цель была достигнута, ибо в эти дни движение в Казани сильно сократилось и при появлении наших самолетов улицы мгновенно пустели. Один за другим, через небольшие промежутки времени подходили к центру города наши самолеты и медленно часами бомбили кварталы, изматывая трепещущее население и приводя в бешенство белое командование. В целях большей меткости при бомбометании полеты совершались на небольшой высоте, при чем сплошь да и рядом самолеты возвращались домой, имея многочисленные пулевые пробоины.

Бомбардировка Казани получила такой регулярный и систематический характер, что в определенные часы население заранее пряталось по подвалам в ожидании полета.

19 наши войска вновь повели наступление на Казанском направлении, в этот раз завершившееся занятием линии р. Волги к востоку от Красна Горка-Тура и западнее Осипово. В этот день был организован новый усиленный налет на Казань, продолжавшийся в течение нескольких часов. В бомбардировке приняли участие почти все наличные силы авиации 5-й армии, причем для непрерывности воздушных атак все самолеты по два и более раз возвращались на аэродром за бомбами и патронами для пулеметов. Налет имел довольно внушительный вид, так как над Казанью в течение нескольких часов кружилось одновременно не менее 7-8 самолетов.

Эта массовая бомбардировка Казани, предпринятая в связи с начавшейся земной операцией для морального воздействия на атакованные части противника, вместе с тем, послужила еще и в некоторой степени ответом на неудачно сброшенную бомбу белым летчиком, прилетевшим накануне взрывать поезд Наркомвоена на ст. Свияжск.

Некоторый успех, сопровождавший наступление наших войск 19 августа, не получил дальнейшего развития, и продвижение частей армии на Восток было временно приостановлено для того, чтобы возобновиться только в начале сентября с новым нашим наступлением на Казань. Наступила некоторая передышка и для авиации: задул сильный ветер, небо обволоклось тучами и пошел почти беспрерывный осенний дождь, сильно препятствовавший производству боевых полетев. Последние, однако, не прекратились совершенно, и летчики пользовались малейшей возможностью, чтобы, прорвав нависшие над головой свинцовые тучи, свезти в Казань пару-другую бомб. Самые замечательные полеты в этот период затишья были совершены во время подготовки наступления, так называемой, правобережной группы 5-й армии, когда потребовалась от авиации бомбардировка с воздуха Нижнего и Верхнего Услона. В сильнейший ветер, временами переходивший в бурю, два отважных летчика с честью выполнили задание командования, получив от Реввоенсовета армии вполне заслуженную благодарность и награды.

С конца августа воздушная деятельность на фронте вновь начала оживляться и особенно усилилась, достигнув наивысшего напряжения в период третьего и последнего наступления войск Казанского участка, начавшегося 5 сентября и завершившегося разгромом противостоящих в этом районе сил противника. Воздушная связь с самостоятельно работавшими отрядами, усиленная разведка Казанского района и не прекращавшиеся обстрелы и бомбежка центральной части города- составляли обычную работу красной авиации в эти дни. Следует отметить, что авиачасти Восточного фронта, расположенные южнее Свияжской группы, вели усиленную воздушную деятельность в районе южнее г. Казани и боевыми действиями с воздуха по ближнему тылу противника деморализовали последнего и несомненно способствовали общему успеху под Казанью.

10 сентября, комбинированными и согласованными действиями право - и левобережных групп 5-й армии, отряда соседней 2-й армии и Волжской флотилии при непосредственном участии красной авиации Казанского участка, после сильных боев Казань была, наконец, взята нашими войсками.

Как только наши части вошли в Казань, красные летчики устремились за поспешно отступающими по дороге на Лаишев бело-чехами, бросая бомбы в растянувшиеся на много верст обозы и расстреливая из пулеметов бегущие толпы людей. Летчики снижались до 300-200 м над землей и гулом своих моторов наводили ужас на обозных лошадей. Насколько своевременно и сильно было это преследование, можно заключить из того, что белые большую часть своих обозов побросали при бегстве, усеяв дорогу на Лаишев и прилегающие районы множеством повозок и большим количеством военного снаряжения и продовольствия.

Так как наступление Красной армии на Казань явилось неожиданным сюрпризом, то и отход белой авиации оказался в силу необходимости поспешным и неорганизованным, вследствие чего авиачастям большую часть своего имущества пришлось побросать и бежать, так, сказать, "налегке", дабы не попасть в руки Красной гвардии, пощады от которой никто не ждал.

Получив накануне падения Казани неожиданный приказ о6 отходе, Казанская авиационная группа белых спешно собралась и ночью же, не захватив даже необходимых вещей и продовольствия, двинулась из пределов Казани пешком по Лаишевскому тракту. Несколько годных для полетов самолетов, при зареве казанских пожаров, на рассвете вылетели аэродрома в гор. Лаишев; большинство же захваченных в свое время белыми самолетов остались на аэродроме и вместе с прочими трофеями, попали наши руки. Сюда же были доставлены самим местным населением побросанные белыми в разных местах самолеты и прочее авиационное имущество. Разгром чехов под Казанью имел решающее значение для дальнейших операций не только на средней Волге, но и на Каме для 2 армии, которая быстро очистила р. Вятку и начала угрожать группе противника, действовавшей в районе Симбирск-Самара. Через два дня по занятии нами Казани, железная дивизия т. Гая занимает Симбирск, после чего один за другим переходят в руки красных Сызрань и Самара, и Волга очищается от белых...

Таким образом, с момента первого неудачного наступления красных войск на казанском направлении и до занятия нами г. Казани, вся работа красной авиации прошла в органической связи с операциями на земле, причем моральный эффект этой работы на противника был настолько силен, что явился одним из факторов, способствовавших эвакуации белыми г. Казани. Все возложенные на авиацию задачи по бомбардировке населенных пунктов, разведке тыла противника, связи с оторвавшимися частями и борьбе с белыми летчиками выполнялись точно, аккуратно и успешно независимо от обстановки, метеорологических условий и состояния материальной части.

Краткий, но содержательный приказ Наркоявоенмора, расклеенный по всей Казани, давал достойную оценку проделанной работе:

"Солдаты Красной воздушной флотилии 5 армии.

Вся советская республика была свидетельницей вашего несравненного героизма в исторических боях под Казанью. Вы сразу пригвоздили к земле предательских летчиков неприятеля. Вы изо дня в день терроризовали белогвардейскую Казань. Вы создали незаменимую разведку, вы обеспечили связь 5 армии с Арским отрядом 2, вы бесстрашно преследовали врага, внося смятение и ужас в его ряды.

Честь и слава, красные витязи воздушного флота!"

Столь активная и успешная боевая работа красных летчиком, особенно в период упорных боев за обладание Казанью, не могла не вызвать к жизни и белую авиацию, образовавшуюся из захваченных на Волге чехами русских авиационных частей. В Казани и Самаре, на Урале и и Омске группировались с трудом формирующиеся авиационные отряды Народной армии и единичными полетами на немногих исправных самолетах изредка напоминали нам о своем существовании. Малое количество и неудовлетворительное состояние их самолетов, с одной стороны, и разбросанность немногочисленных авиационных отрядов по обширному фронту - с другой, сильно стесняли деятельность белых летчиков и делали их боевую работу малозаметной для нас и безрезультатной для них. Лишь изредка отдельные смельчаки залетали к нам в тыл, имея какое-либо серьезное задание, которое, кстати сказать, не всегда удавалось выполнить им благодаря бдительности наших истребителей.

Так, однажды, в период казанских боев рано утром прилетел на ст. Свияжск самолет белых, имея заданием взорвать бомбами находящийся здесь поезд Наркомвоена; однако, при виде взлетающих истребителей, он так поспешно сбросил свою бомбу, что она упала вне станции и вреда никому не причинила. Сам же летчик, круто развернувшись над станцией, еле унес ноги, преследуемый нашими самолетами. Так кончались почти все "особые задания" белой авиации.

После очищения Волги от бело-чехов и эвакуации разгромленных отрядов белой авиации на северо-восток, на фронте наших второй и третьей армии стала усиливаться воздушная деятельность противника. Все чаще начали залетать в наш тыл летчики белых, появились истребители, нападающие на наши самолеты, когда те выполняли боевые задания в неприятельском тылу, участились воздушные бомбардировки. Долгое время не удавалось проучить зарвавшихся летчиков противника, несмотря на то, что часто приходилось им напарываться на пулеметы наших самолетов.

Как-то поздней осенью, после двух-трех смелых разведок неприятеля, беспрепятственно выполненных ими в глубоком тылу у нас, посылаю начальникам авиации названных выше армий телеграмму, в которой, считая подобное положение недопустимым, предлагал принять все меры к скорейшей ликвидации неприятельских самолетов.

Через несколько дней я получил известие о сбитии летчиками Граббом и Шульцем неприятельского самолета. Летчик-чех был убит...

Это была первая воздушная победа советских летчиков.

Два редких примера героизма красных летчиков имели место в конце 1918 и весной следующего года, когда через головы Колчаковских, Деникинских и Дутовских войск были совершены замечательные полеты для связи войск Восточного фронта с армией Зиновьева в Туркестане. Необходимость этой связи назрела давно, но вследствие причин, главным образом технического порядка, долгое время не могла быть осуществлена ни одной, ни другом стороной. История подготовительной работы, предшествовавшей этим перелетам, и подробности самих перелетов - таковы.

Как-то в один из ноябрьских вечеров 1918 года я был срочно вызван в Реввоенсовет фронта, где стало мне известно, что на авиацию предположено возложить одну очень трудную ответственную задачу, вставшую перед штабом фронта, и никакими другими средствами, кроме самолета, не выполнимую.

Командующий фронтом в нескольких словах изложил суть дела, которая сводилась, приблизительно, к следующему.

Сжатый в тисках белого кольца советский Туркестан создал особую группу туркестанских красны войск, стремившихся установить связь с красными частями нашего фронта в Оренбургском направлении. В это же время и готовящееся наступление войск Восточного фронта требует согласованных действий с Туркестанской армией. Но на пути к этому соединению находятся большие силы Колчака, Белова, Анненкова и других генералов, которые отделяют нас от передовых частей Зиновьевской армии широкой, в несколько сот км полосой, занятой ими территории. Между тем, единственное средство сношений - радио, которым пользовались на протяжении многих месяцев, не могло быть использовано для передачи оперативных директив, так как шифр устарел и несомненно был разгадан противником. Единственно возможным средством для связи остается самолет, который и необходимо использовать для передачи командованию Туркестанской армии оперативной директивы и свежего шифра для возобновления секретных сношений по радио.

- Вы, как специалист, - сказал в заключение Главком, - должны сказать теперь же: возможно ли возложить на авиацию столь ответственную задачу и как скоро возможно реализовать ее.

Признаться в первую минуту я был несколько смущен, так как, перебрав в памяти, пока Главком излагал ставящуюся авиации задачу, все самолеты фронта, я не мог найти ни одной подходящей системы, которой можно было бы вверить как судьбу летчика, так и поручаемой ему задачи. Тем не менее, я попросил Главкома дать мне хотя бы приблизительные данные о местонахождении передовых частей Туркестанской армии и назначить ориентировочно день вылета самолета. Подошли к карте, испещренной оперативными пометками и красными флажками, обозначающими линию нашего фронта.

Точное местонахождение Туркестанских войск не было известно, но по некоторым данным можно было предполагать, что они где-нибудь в районе Актюбинска; однако, в виду того, что в этом районе орудовали многочисленные банды, являлось целесообразным остановить свой выбор на более безопасном месте, хотя 6ы за счет удлинения маршрута. Таким пунктом признали ст. Челкар, хотя в случае нужды можно было бы приземлиться и несколько ближе.

Таким образом, предстояло лететь от ближайшего к нашим позициям пункта до места назначения не менее 600 км, причем большая часть пути проходила над занятой противником территорией. Предприятие становилось еще более рискованным благодаря наличию в районе Оренбурга белых авиационных отрядов, встречи с которыми в воздухе избежать было 6 невозможно, так как, в целях легкой ориентировки, лететь надо было над линией железной дороги.

Перелет надлежало произвести при первой же возможности, но жесткие сроки не ставились, что значительно облегчало мне задачу. Через минуту я уже доложил Главкому свои соображения. Задача являлась для авиации весьма трудной, требуя для своего выполнения хорошего самолета и надежного во всех отношениях экипажа. Со вторым дело обстояло благополучно, так как и моем распоряжении имелось много летчиков, которым я мог бы смело доверить выполнение перелета; что же касается самолета, то такового, могущего быть пущенным в полет в ближайшие же дни - не было у меня да и вряд ли можно было найти в Республике. От него требовалась хорошая скорость, надежный мотор (обязательно автомобильного типа) и способность держаться в воздухе без возобновления запасов горючего не менее 6-7 часов. Ни один из самолетов, состоящих на вооружении авиационных частей фронта, не удовлетворял этим требованиям, да и состояние их в данную минуту желало много лучшего. Единственно пригодным для этого перелета я считал вывезенный мною в начале года с Западного фронта пленный немецкий самолет системы "Альбатрос" малоизвестного нам типа "17". Он находился в одной из тыловых авиачастей и ремонтировался для меня после больших повреждений, полученных им при перевозке по железной дороге. Подготовка его к этому полету, в случае форсирования темпа ремонта, могла занять не менее двух недель, так что о перелете в Туркестан раньше этого минимального срока говорить не приходилось.

Итак, считая перелет принципиально выполнимым нашими средствами, я обусловливал его осуществление предоставлением мне некоторого срока на подготовку самолета. Реввоенсовет согласился на это и предложил мне доставить готовый к полету самолет на ближайший к позициям аэродром не позднее 15 дней со дня заседания.

К сожалению, обстоятельства сложились так неудачно, что к назначенному сроку самолет не мог быть подготовлен, так как при доставке его по железной же дороге для ремонта в авиамастерские, он был еще раз поврежден настолько сильно, что потребовался почти восстановительный ремонт, затянувшийся почти неделю.

Ровно через три недели самолет уже был готов настолько, что смело мог быть выпущенным в ответственный перелет. Все испытания, через которые он предварительно был проведен в воздухе и на земле, показали полную пригодность его к большим перелетам, однако, использовать его так и не удалось в виду того, что за несколько дней до выхода самолета из ремонта связь с Туркестаном была восстановлена прибывшими оттуда на самолете Фарман-30 летчиком Горбуновым и его наблюдателем. Туркестанцы показали нам высокую доблесть, редкую выдержку и находчивость, выполнив свой перелет при крайне неблагоприятных метеорологических условиях и на самолете настолько ветхом, что он только по совершенной случайности не рассыпался в воздухе. Будучи собран из двух разбитых, старых самолетов, Фарман Горбунова мог только выдержать один этот полет, и при весьма осторожной и аккуратной посадке около ст. Новосергеевка, рассыпался совершенно. Обстоятельства, сопровождавшие полет Горбунова столь интересны, что о них стоит рассказать.

После долгих и бесплодных ожиданий благоприятной погоды,- главное, попутного ветра, Горбунов поднялся со станции Мартук (около Актюбинска) и, взяв направление на северо-запад, полетел на небольшой высоте вдоль линии железной дороги. Тяжелые тучи нависли над самый гондолой самолета, от сильного мороза коченели члены, а бушевавшая внизу вьюга временами совершенно закрывала землю, а с ней и единственный ориентир - железную дорогу. Отсутствие карты, которую заменял летчикам карандашный набросок в записной книжке схемы железной дороги с обозначением некоторых названий крупных станций, делало перелет весьма рискованным, так как небольшая ошибка в счете станций легко могла посадить смелых летчиков в расположение белых войск.

Когда летчики уже пролетели полпути, их едва не постигла неудача. Зная о стоянке белых отрядов в районе Оренбурга и желая избежать встречи с неприятельскими самолетами, летчики решили обойти Оренбург с северо-востока и выйти к железной дороге севернее его. Однако, пересекая Орскую ветку, они потеряли ориентировку и продолжали путь по этой ветке, пока не обнаружили свою ошибку и не повернули на Оренбург. В районе последнего они попали в такую низкую облачность, что лететь пришлось почти над самым полотном железной дороги, при чем утерянную ориентировку восстанавливали они, читая названия пролетаемых станций. Весь перелет был совершен в течение 4 часов, и над территорией противника пройдено было свыше 300 км пути.

Этот замечательный перелет, давший связь Туркестанской армии с красными войсками Восточного фронта, сильно содействовал окончательному разгрому Дутова и занятию нами Оренбурга в начале февраля 1919 г. Горбунов с наблюдателем были награждены орденом Красного Знамени и крупными денежными суммами.

Не менее замечательный перелет, также по связи с советским Туркестаном, был выполнен весной следующего года красным летчиком Й.А. Буобом. В мае 1919 года вновь понадобилось командованию восточным фронтом установить связь с отрезанным Туркестаном и в этот раз, как и зимой, единственным средством явилась та же авиация. Полет был совершен на новом самолете Эль-фауге из занятого перед тем Оренбурга на ст. Челкар. Задание Буобом было выполнено полностью и своевременно, но на обратном пути его постигла неудача, едва не стоившая ему жизни. Вылетев из Туркестана, имея пассажиром на том же самолете зав. политотделом фронта, в пути был застигнут 6урей и, израсходовав в борьбе с нею весь имеющийся запас горючего, вынужден был приземлиться у белых возле Илецка, не дотянув до нашей линии всего 100 - 120 км. О неудаче Буоба стало нам известно из случайно перехваченной радиограммы белых. Арестованный белыми политработник был расстрелян, Буоб же заключен в тюрьму и позднее тоже приговорен к смерти. Однако, приговор, по неизвестной причине, приведен в исполнение не был, и отважный летчик томился в тюрьме вплоть до прихода красных. Только перед самой эвакуацией города белые вновь вспомнили о красном летчике, и, спешно "разгружая" тюрьму, вместе с другими арестованными и Буоба потащили на расстрел. Но здесь счастливый случай помог ему еще раз избежать казни: переходя с конвоем через железную дорогу у самой станции, занятой составами, Буоб бросился под вагоны и, быстро выбравшись из города, в степной траве ждал прихода наступающих войск восточного фронта...

Как же я был удивлен, когда после многих месяцев скитаний и опасных приключений, вошел ко мне в кабинет оборванный и истощенный летчик Буоб и приложив руку к рваному козырьку, скромно доложил: - Приказание ваше о перелете в Туркестан выполнил. На обратном пути вынужден был опуститься у белых, но бежал из-под расстрела, и в ваше распоряжение прибыл.

За свой подвиг Буоб был награжден орденом Красного Знамени.

Описанием действий Красной авиации в период уфимских боев в мае-июне 1919 г. закончу мои краткие воспоминания.

В предстоящей летней операции Восточного фронта на Южную группу последнего возлагалась задача по овладению районами Уфы и Стерлитамака при поддержке частей 5 армии, действовавшей в районе Бирска. К весне были закончены все необходимые перегруппировки, и к концу мая армии уже были вполне готовы к наступлению.

Противник для организации контрманевра предполагал использовать сильный естественный рубеж р. Белой, в низовьях которой у него сосредоточивалась довольно сильная ударная группа полков.

Прологом к уфимской операции послужила встреча армии с этой ударной группой противника, успевшей переправиться на левый берег р. Белой.

Сражение, завязавшееся между ними 28 мая, уже на следующий день завершилось серьезным поражением ударной группы белых, отброшенной обратно за р. Белую. 5-я же армия в своем поступательном движении увлекала за собой соседние армии, которые, однако, встретили упорное сопротивление противника, успевшего организовать оборону на р. Белой.

В ночь с 7 на 8 июня нами была произведена первая попытка переправиться через р. Белую, ко вражеская артиллерия не позволила нам навести понтонный мост. Только в порядке частного почина эта неудача была исправлена на следующий день переправой наших войск через р. Белую северней р. Уфы. Брошенными сюда силами противник был сбит, и 9 июня красные войска вошли в Уфу.

Бой за Уфу продолжался 3 дня. Между нашими пехотными частями шло соревнование в смелости и лихости атак. Сплошь и рядом дело доходило до упорных рукопашных схваток. Наши войска, не взирая на бешеный артиллерийский огонь противника, шли все время вперед, стремительно уничтожая все попадающиеся на пути препятствия. Не отставала от земных собратьев и наша красная авиация, давшая единственный в истории русской авиации пример непосредственного участия самолетов во взятии неприятельского города, и произведшая большую вспомогательную работу в подготовительный период уфимской операции.

5 июня, когда неприятель подготовлял ночью переправу своих войск через р. Белую, летчики 5-й армии в полночь атаковали наводящийся понтонный мост, забросав его бомбами и обстреляв его сверху пулеметным огнем. В дни, предшествовавшие падению Уфы, летчики залетали в глубокий тыл противника и, доставляя ценные сведения о нем, смелыми налетами и умелым бомбометанием сеяли панику и вносили расстройство в ряды белых. Разрушая бомбами железно-дорожные пути и мосты, приводя в расстройство батареи и обозы белых, красные летчики способствовали успешному наступлению наших войск и ускорили эвакуацию Уфы.

Самая ценная и наиболее интенсивная за все это время боевая работа, не имеющая в прошлом прецедента, была проделана авиацией во время боев при взятии Уфы. Как и в период, предшествовавший этим боям, авиация беспрерывно обслуживала войска, неся боевую службу как днем, так и в ночное время. Несколько ночей подряд самолеты делали налеты на Уфу и ее окрестности, и усиленными бомбардировками давили на психику населения и белых войск.

В последний день боев под Уфой авиация дала едкий пример согласованных действий с земными войсками. Перед переправой наших войск на правый берег р. Белой, у дер. Александровка, неприятельская артиллерия своим огнем долгое время не позволяла форсировать реку. Тогда была брошена на помощь авиации, которая совместно с нашей артиллерией заставила замолчать неприятелiские батареи и обеспечила нашим войскам беспрепятственную переправу. Самолеты кружились над неприятельскими батареями в районе Чишма-Уфа-Ураково-Александровка и повторными атаками рассеивали деморализованную бомбами и пулеметным огнем орудийную прислугу; красная артиллерия открыла ураганный огонь по орудиям белых; понтонеры лихо навели мост. Удачное маневрирование наших частей решило исход боя. Почти весь день самолеты охраняли переправу наших войск от летчиков противника.

Перед вступлением наших войск в Уфу красные летчики стаями летали над городскими кварталами, поражая пулеметным огнем с небольшой высоты последние неприятельские части, засевшие в городе. Так согласованные действия авиации с пехотой и артиллерией и искусство наших саперов одолели все трудности переправы через реку Белую и поставили противника в положение, результатом которого явилось его паническое и беспорядочное бегство. После занятия Уфы красные летчики бросились преследовать отступающего противника, атаковывая обращенные в бегство колонны людей и его многочисленные обозы. Как и под Казанью в предшествующем году, эти стремительные нападения наших летчиков вносили в ряды противника панику и смятение, вынуждая его бросать на ходу драгоценное имущество и вооружение.

Алексей Владимирович Шиуков (по-грузински Шиукашвили) (3 марта 1893 года, Тифлис — 9 декабря 1985 года, Москва) — грузинский и советский планерист, авиаконструктор, военный лётчик и военачальник, один из создателей гражданской авиации СССР. Материалы на сайте:

К двадцатилетнему юбилею авиационной службы А.В. Шиукова 6-1928

Авиация Румынского Фронта в июльской операции 1917 года 1-1928, А.В. Шиуков

Авиация Х Армии в летней операции 1917 года 10-1928, А.В. Шиуков