Западный фронт русской армии, по плану Ставки, должен был играть в летней кампании 1917 г. второстепенную роль. Он наносил удар на Молодечно-Виленском направлении, приурочив свою атаку к большому наступлению Юго-западного фронта.

Этот вспомогательный удар должна была наносить Х армия, усиливаемая за счет соседних армий фронта. Для атаки был намечен небольшой участок на фронте Кунава - Чухны (см. схему №1), причем армия имела ближайшей задачей овладение участком Солы -Жуйраны - Ошмяны-Гражишки. Третьей армии, расположенной южнее, предлагалось в первый период всеми средствами содействовать продвижению Х армии, особенно на своем левом фланге. По мере же продвижения Х армии к указанной выше линии, развить ее наступление в общем направлении на Вильно с целью выйти на р. Ошмяну.

Начальным днем преднамеченных наступательных операций было назначено 15 июня - 5 днями позднее начала основных операций Юго-западного фронта; однако уже через некоторое время срок этот был изменен, и днем наступления было назначено сначала 3, а затем 6 (19) июля. Главной причиной откладывания наступления командование выставляло нежелание войск наступать. Тем временем войска занимались перегруппировками и политической и оперативной подготовкой к наступлению.

Авиационные средства Х армии, - наиболее стойкие в этот период из всех родов войск, за исключением, разумеется, артиллерии, которая с неослабной энергией производила боевые действия, - несли весьма интенсивную, ценную работу, которая и является предметом настоящего исследования.

В составе Х армии в это время находилось одиннадцать авиационных отрядов, из которых шесть корпусных, один - армейский, один - артиллерийский и три - истребительных, сведенных в боевую группу. Дислокация этих частей показана на Схеме №1.

Из всех отрядов наиболее слабым по количеству самолетов и летчиков являлся Х армейский, который нес боевую работу только в конце операции; поэтому в качестве армейского отряда был использован 18-й корпусный. 7-й Сибирский корпусный отряд, считавшийся в резерве армии, почти все время находился в стадии формирования, и его участие в подготовке к предстоящей операции вылилось в производстве всего лишь нескольких боевых полетов. Все прочие авиаотряды армии находились в более или менее удовлетворительном состоянии и несли, как отмечалось выше, весьма интенсивную боевую работу разнообразнейшего характера.

Во всех этих отрядах в начале операции числился в общей сложности 61 самолет при 59 летчиках и 3б наблюдателях.

Участие авиации в подготовке к операции выразилось прежде всего в авиаразведке. Отряды, обслуживающие корпуса и штаб армии, несли систематическую разведку тыла неприятеля, давая ежедневно весьма ценные сведения о нем. Воздушная разведка не пропустила ни одного сколько-нибудь крупного передвижения войск противника на фронте армии, подробно информируя командование о боевой деятельности в ближайшем неприятельском тылу.

Так, например, была своевременно установлена усилившаяся интенсивность неприятельских железных дорог на участке Х армии; позднее был обнаружен подход больших пехотных колонн по шоссейным и грунтовым дорогам и пр.

Дальняя стратегическая разведка ввиду недостатка в армейских разведчиках производилась периодически и только на некоторых направлениях. Выполнялась она в подготовительный период преимущественно на самолетах 18-го корпусного и частично 7-го сибирского отряда; к началу же операции, как это будет видно из дальнейшего, дальняя разведка была поручена самолетам боевой истребительной группы.

Фотографирование позиций производилось обычно не реже чем 2 раза в месяц, за исключением участка предполагаемой атаки, который фотографировался еженедельно с высоты 1 500-2 500 м. К началу операции были сфотографированы почти вся первая и вторая линии позиций неприятеля, а также наиболее важные тыловые пункты (железнодорожные станции Солы, Вильно и Войляны) и все узкоколейки и новые дороги.

Фотоснимки немедленно посылались в штабы корпусов и инспекторам артиллерии корпусов; негативы же отсылались в фотолабораторию Х авиадивизиона, где с них печатались снимки для штаба армии (наиболее ценные), фотограмметрической части инспектора артиллерии армии, а также для войсковых частей первой линии. Следует отметить, что авиадивизионом еще в мае были разосланы штабам всех войсковых частей передовых линий аэроснимки противостоящего им участка фронта противника и было обещано и впредь посылать им снимки наиболее интересных для них земных объектов. На это предложение дивизиона откликнулись многие части, которые стали забрасывать авиаотряды просьбами сфотографировать для них те или иные участки фронта.

Благодаря обилию аэроснимков лица, ведающие ими в штабах частей и учреждений, научились сами, без помощи авиаспециалистов, дешифрировать фотографии. Только в случае каких-либо неясностей на снимках приходилось изредка исправлять их повторной аэросъемкой или с помощью воздушной разведки. Так было с обширной сетью узкоколеек, проведенных у себя противником в тылу, для определения направления которых пришлось проделать много полетов с фотографированием и снятием кроки.

Словом, к началу операции войска и штабы имели воздушные снимки, а также подробные карты и схемы с точным нанесением на них всех фортификационных сооружений противника и пр. Офицеры немцы, взятые в плен в эту операцию, удивлялись точности всех детален, нанесенных на наши карты на основании воздушной разведки и аэроснимков.

Корректирование стрельбы нашей артиллерии было произведено артиллерийскими отделениями (фактически всеми самолетами) отрядов, приданных к ударным корпусам. Главная работа выпала на долю 1-го Сибирского отряда, на участке которого, в центре предполагаемого удара, находилась противоартиллерийская группа, состоящая из девяти тяжелых и мортирных батарей, разбитых на две подгруппы.

К началу операции 1-м Сибирским, Гренадерским и 34-м авиаотрядами была окончена пристрелка по всем обнаруженным батареям и закончена карта неприятельских артиллерийских позиций. Пристрелка проверялась несколько раз летчиками-наблюдателями отрядов и командиром одной из противоартиллерийских подгрупп, неоднократно летавшим для поверки пристрелки, а также для стрельбы на поражение.

Столь удачная работа авиаотрядов с артиллерией явилась результатом хорошо налаженной связи авиачастей с артиллерийскими частями, их взаимного понимания и удачного руководства ими со стороны начальника названной подгруппы. В каждом авиаотряде имелся офицер, заведующий разведкой, и кроме того, старший артиллерийский летчик-наблюдатель. Последний всецело подчинялся инспектору артиллерии данного корпуса, от него получал все директивы, поддерживая с ним ежедневную связь по телефону и лично. Отряды были соединены телефоном с соответствующими батареями, стоящими на позиции, через инспектора же артиллерии корпуса. Это последнее часто вызывало большие неудобства, но непосредственной связи отрядов с батареями трудно было добиться ввиду ограниченности в отрядах телефонного имущества.

На основании сведений, ежедневно поступавших от воздухоплавательных частей, донесений артиллерийских и пехотных разведчиков, а также данных воздушного наблюдения авиационных отрядов, в штабе армии составлялись карты действующих батарей противника. Этими картами и пользовались при корректировании стрельбы нашей артиллерии по батареям противника.

Следует отметить еще и боевые действия, произведенные самолетами армии за весь подготовительный период операции. В июне, особенно в самом начале его, было произведено несколько бомбардировочных полетов, причем объектами выбирались преимущественно продовольственные и артиллерийские склады неприятеля. Большинство этих бомбардировок было проведено весьма успешно. Так, например, 3/VI в склады у д. Базары (в 9 км севернее м. Крево) были сброшены зажигательные бомбы, вызвавшие большой пожар; в тот же день летчик гренадерского отряда вызвал пожары бомбами, сброшенными в д. Мысса (сев. м. Крево), и т. д. Между прочим последняя бомбардировка была произведена с самолета, подбитого неприятельской артиллерией и планирующего с остановленным мотором в свое расположение; 4/VI сброшены бомбы в д. Годутишки, вызвавшие 9 пожаров, и т.д.

Работа истребителей 3-й боевой авиагруппы заключалась главным образом в бараже над линией фронта и в дежурстве отдельных самолетов на аэродроме для вылетов "по требованию". Впоследствии, когда глубокие полеты наших разведчиков, ввиду сильного противодействия неприятельской авиации, сделались крайне рискованными, истребителям была поручена еще и охрана своих самолетов. По приказанию командира дивизиона, каждый разведчик сопровождался двумя-тремя самолетами боевой группы, что в скором времени сильно вымотало летный состав и аппараты группы.

Несмотря на качественное и количественное превосходство неприятельской истребительной авиации, летчики боевой группы первыми атаковывали неприятельские самолеты и сплошь да рядом вынуждали их к бегству. Однако происшедшие в этот период многочисленные воздушные бои ни одной победы не дали в руки наших летчиков. Наоборот, мы потеряли несколько смелых летчиков, и наши самолеты неизменно возвращались дамой с многочисленными пробоинами.

Всего за подготовительный период нашими самолетами было совершено 535 боевых полетов, и в боях с неприятелем отряды армии потеряли 13 летчиков и наблюдателей. Противник лишился только одного самолета, сбитого нашей противосамолетной артиллерией, и одного привязного аэростата, сожженного тремя ракетами (из шести), выпущенными в него летчиком гренадерского отряда.

Как отмечалось выше, наступление Х армии, назначенное на 15 июня, после многих откладывании, было намечено на 6 июля; однако ввиду неподготовленности войск к наступлению оно еще раз было отложено, уже "окончательно", на 9 июля.

6 июля началась артиллерийская подготовка.

С утра всем корпусным отрядам, обслуживающим противоартиллерийскую группу, было приказало бес-прерывно высылать самолеты на фронт для контроля артиллерийской стрельбы и фотографирования ее результатов. 1-й Сибирский и Гренадерский авиаотряды сразу же приступили к этой работе, тем более, что погода весьма благоприятствовала полетам; 34-й же отряд, приданный третьему ударному корпусу (38-му), вследствие внезапной передвижки последнего на север перед самой операцией был оторван от своей артиллерии. Это обстоятельство, а также то, что 2 наблюдателя, проведшие всю пристрелку артиллерии 38-го корпуса, были эвакуированы в госпиталь, а 2 летчика и 1 наблюдатель уехали на авиационный съезд перед самым наступлением, - не могло не отразиться на работе этого отряда. Оставшиеся люди растерялись и не смогли выполнить задания полностью. Пришлось прикомандировать из соседнего авиаотряда одного летчика, который, впрочем, был сбит противником чуть ли не при первом же полете.

Артиллерийская подготовка была проведена следующим образом: был установлен для всех радиостанций артиллерийских подгрупп общий позывной сигнал, меняющийся каждый день; самолеты вели наблюдение за артиллерийской стрельбой почти беспрерывно (с некоторым перерывом среди дня), вы-летая один за другим через каждые 2 часа; о всех замеченных во время пристрелки посторонних целях (подход резервов, запряжек и пр.) немедленно сообщалось на батареи, которые открывали огонь и по ним.

Втечение всей артиллерийской подготовки (б, 7, 8 и 9 июля) было обнаружено шесть новых неприятельских батарей и пять перемещений старых, номерных. Все новые батареи были пристреляны одновременно со старыми. 11 июля были обстреляны подходившие резервы противника. Несмотря на плохую погоду, летчики провели весь контроль стрельбы, летая на незначительной высоте.

В первый же день операции, после артиллерийской подготовки, часть разрушенных позиций неприятеля была сфотографирована, и аэроснимки дали наглядное представление о результатах обстрела нашей артиллерии. На участке против ударных корпусов окопы были сильно деформированы, и во многих местах были обнаружены в проволочных заграждениях широкие проходы.

Артиллерия противника во время нашей подготовки и по окончании ее стреляла очень мало и вяло, подавленная правильно прокорректированным огнем наших батарей. О каждой начавшей стрелять батарее противника самолетами немедленно сообщалось нашей артиллерии, которая сейчас же открывала по ней свой огонь и в большинстве случаев вынуждала ее к прекращению стрельбы.

Таким образом артиллерийская подготовка с помощью самолетов была проведена отлично; наступила очередь пехоты, которая, казалось, могла голым и руками взять подавленного огнем артиллерии противника, к слову сказать, численно во много раз уступающего нам (На 19-верстном участке имелось у нас 184 батальона и 900 орудий против 17 батальонов и 300 орудий, имевшихся и распоряжении противника - А. Ш.).

"За три года войны, - говорил главнокомандующий Западным фронтом ген. Деникин на историческом совещании в Ставке 16/VII 1917 г., - я не видел такой чудной работы артиллерии. Дух войск стал подниматься. Даже пехота, предъявляющая повышенные требования к артиллерии, осталась удовлетворенной. В 38-м (ударном - А. Ш.) корпусе пехота даже отказалась от дальнейшего продолжения артиллерийской подготовки, считая ее совершенно выполненной". Тем не менее, операция была сорвана.

Части сначала было смело двинулись в атаку, прошли церемониальным маршем две-три линии окопов противника, побывали даже на батареях и вернулись в свои окопы, захватив с собой прицелы неприятельских орудии.

Атака вообще сразу же захлебнулась, и уже директивой от 10/VII Западному фронту приказывалось перейти к обороне ввиду развала частей Х армии и катастрофических событий на Юго-запад-ном фронте. Позднее, после нескольких неопределенных телеграмм-приказаний Ставки неудавшихся атак не повторять, а развивать только хорошо удавшиеся, и то лишь до завладения первым хорошим рубежом, - наступление армии окончательно приостановилось. В дальнейшем Х армия совершенно отказалась от наступления, и все внимание было обращено на сохранение окончательно разваливающейся армии...

Несмотря на неудавшуюся операцию, авиационные части продолжали упорно нести свою обычную боевую работу, но уже не были способны дать той интенсивности, с которой они несли свою службу в период, предшествовавший операции. К середине операции, т. е. к 10-12 июля, армейские самолеты совершенно выдохлись, и дальняя разведка на них стала делом если не безнадежным, то во всяком случае трудно выполнимым и рискованным. Мало того, на совещании командиров отрядов, созванном в авиадивизионе, выяснилось, что во обще поддержать ежедневную систематическую разведку одними только средствами разведывательных частей не по силам дивизиону. Между тем у неприятеля против участка армии имелось два железнодорожных пути с разгрузочными станциями, за которыми крайне важно было установить тщательное наблюдение именно в эти дни (Молодечно-Лида и Вильно-Молодечно). Поэтому было решено дальнюю разведку временно возложить на 3-ю боевую авиагруппу, самолетам которой и было поручено наблюдение за указанными путями.

Кроме того ввиду отсутствия истребительных самолетов в 21-м и 34-м отрядах штабы обслуживаемых ими корпусов отказались выпускать своих разведчиков в боевые полеты без охраны, и таким образом совершенно были лишены разведки два корпуса, из которых один являлся ударным. Пришлось прикомандировать к этим отрядам по два истребителя из той же боевой группы. Правда, благодаря этому мероприятию корпуса вновь получили возможность пользоваться воздушным наблюдением, но боевая группа, и без того перегруженная своей и посторонней работой, была ослаблена чрезмерно.

Помимо разведки, непосредственно производимой истребительной группой, она продолжала по-прежнему высылать по нескольку самолетов для сопровождения корпусных разведчиков, работа которых, как отмечалось выше, сделалась почти совершенно невозможной ввиду усиления истребительной авиации неприятеля. По этой же причине и самолеты боевой группы принуждены были ходить на разведку группой из пяти-семи единиц, в то время, как разведчика сопровождало не менее трех истребителей.

Бараж и дежурство на аэродроме почти не применялись в дни самой операции: первый - по той причине, что одновременный полет на разведку пяти- семи наших самолетов отвлекал от линии фронта большое количество неприятельских истребителей, устремлявшихся в тыл для воспрепятствования воздушному наблюдению; второе - по причине малочисленности наших истребителей, а также отдаленности аэродрома группы от линии фронта (более 40 км), делающей совершенно бесцельной вылет наших самолетов по требованию войсковых частей и штабов.

За время операции на фронте армии произошло много воз душных боев, причем были отмечены лихие атаки нашими истребителями неприятельских самолетов, которые, зачастую уходили, не принимая боя. Несмотря на это, ни одной воздушной победы, за исключением одной, сомнительной, упоминаемой далее, у наших летчиков не было, как и в период под готовки к операции. Мы же по-прежнему имели потери в самолетах и летном составе. Выручила противосамолетная артиллерия, сбившая своим огнем три неприятельских самолета, два из которых упали в нашем расположении, а третий - за окопами противника.

Во время операции и в конце ее было совершено самолетами корпусных отрядов несколько бомбометаний. Из них может быть отмечено только одно, произведенное 19 июля, и послужившее как бы заключительным аккордом операции.

Налет был организован командиром авиадивизнона, и в нем участвовало 24 самолета. Объектом для бомбометания в этот раз послужила железнодорожная станция Войгяны, где имелись большие разгрузочные сооружения и всевозможные склады. За неделю до налета было созвано совещание командиров отрядов, на котором обсуждались все детали его. Час и место сбора самолетов были назначены командиром дивизиона накануне налета.

19 июля между 4½ и 5 часами утра все самолеты-бомбардировщики, каковыми являлись Вуазены и Фарсали, собрались над г. дв. Малиновщизна; там они были разбиты на две группы (по системам), которые и направились одна непосредственно за другой в тыл противника. Над позициями к ним присоединились одиннадцать самолетов-истребителей, на обязанности которых лежала охрана бомбардировщиков. Они шли выше последних на 400-500 м.

При подходе к цели были встречены две неприятельских машины, одна из которых немедленно спикировала на свой аэродром у ст. Войгяны, другая же вступила в бой с самолетом 18-го отряда и, повидимому, была сбита им, так как долгое время падала листом. После этого и до самого ухода группы ни один самолет неприятеля не появлялся.

Несмотря на сильный огонь неприятельской артиллерии, самолеты сбросили на ст. Войгяны 6О бомб, весом более 5ОО кг и благополучно вернулись на свои аэродромы. Истребители, ушедшие последними, видели несколько пожаров, вызванных бомбардировкой.

Несмотря на то, что неприятель, по-видимому, не ожидал сколько-нибудь серьезных действий со стороны Х армии, о чем свидетельствует тот факт, что против наших 184 батальонов у него было всего лишь 17, авиационных средств оказалось у него более чем достаточно.

Еще в самом начале подготовки Х армии к операции, когда наши самолеты начали проявлять некоторое оживление, противник немедленно же усилил свою авиацию истребители 3ыми частями и в короткий срок создал такое соотношение сил, при котором боевая работа наших самолетов сделалась весьма затруднительной.

Но параллельно с мероприятиями по воспрепятствованию проникновению наших самолетов в его тыл, он сам начал проявлять интенсивность в полетах в нашем тылу. Прежде всего он усилил несколько свою воздушную разведку, в иные дни совершая на этом небольшом участке армии до 10 и более полетов; затем в ответ на наши бомбометания он организовал несколько бомбардировочных налетов небольшими группами самолетов на некоторые важные тыловые пункты; наконец, когда началась корректировка нашими самолетами артиллерийской стрельбы, он организовал систематическую "охоту" на корректировщиков.

Во время артиллерийской подготовки самолеты противника всеми силами старались помешать работе наших корректировщиков, но благодаря упорству последних работа была закончена, хотя и не пришлось воспользоваться ее результатами.

В дни нашего наступления и в ближайшее за ним время истребители противника проявили большую активность и не только на участке ударных корпусов, но и на всем фронте армии. Нападения на наши самолеты приняли уже массовый характер, и почти ни один полет не обходился без воздушного боя. Ввиду столь большой активности неприятеля командование Х армии вынуждено было посылать своих разведчиков под усиленной охраной трех и более истребительных самолетов, хотя это и шло в ущерб прочей работе боевой группы.

В конце июля противник предпринял несколько бомбардировочных полетов, не имевших, впрочем, больших последствий. Только за время с 27/VII по 3/VII было совершено им 7 налетов преимущественно на станции Молодечно и Синявка и на д. Новоселки, что в 5 км юго-восточнее Своятичей. Между прочим, при бомбардировках Молодечно один раз были сброшены бомбы в районе расположения штаба армии, но безрезультатно. Кроме того в ночь на 29/VII, во время ночной бомбардировки, был обстрелян из пулемета поезд, шедший на Вилейку.

Результатом активных действий неприятельских истребителей явилась потеря нами 8 самолетов и 1 привязного аэростата.

Как видно из изложенного выше, авиачастями армии была выполнена большая и ценная работа, несмотря на то, что они численно и качественно значительно уступали авиации неприятеля. Из одиннадцати авиаотрядов, сконцентрированных на участке армии, фактически работало во время операции и в период, предшествовавший ей, только восемь, ибо, как отмечалось выше, 7-й Сибирский отряд почти все время находился в армейском резерве и его самолеты и летчики шли на усиление других отрядов армии, 50-й отряд пришел в середине операции и должен был усилить Гренадерский, обслуживавший корректировкой артиллерию 1-го Сибирского корпуса, наконец 10-й армейский отряд, будучи весьма слабым, почти все время бездействовал и выполнил несколько полетов только в конце операции.

Самолеты, находившиеся на вооружении авиаотрядов армии (преимущественно Вуазены, Фарманы, Ньюпоры), по своим тактическим и техническим качествам значительно уступали австро-германским. Разведчики противника, например, превосходили в скорости даже Ньюпоры, не говоря уже о тихоходных и плохо вооруженных Вуазенах.

Это обстоятельство, между прочим, и явилось одной из основных причин того, что, несмотря на инициативу воздушных атак, исходящую в большинстве случаев от наших летчиков, ни одной победы в воздухе они не имели. Атакованные нашими летчиками самолеты неприятеля обычно уклонялись от боя и, пользуясь своим преимуществом в скорости, уходили восвояси. Впрочем, следует отметить, что летчики боевой группы в большинстве были плохими стрелками.

Резко сказалось на работе авиации армии полное отсутствие запасных самолетов. Довольно значительная убыль самолетов изо дня в день сильно ослабляла боевую мощь авиачастей, пополнения же ниоткуда не поступало. Отряды армии вышли из операции с теми же ветхими самолетами, с которыми приступили они к работе в подготовительный период.

Несмотря на это, авиация армии не только не ослабляла своей работы, но и в некоторые периоды напрягала свои силы до такой степени, что начинала доминировать над противником. Так было, например, в самом начале операции, когда работа наших самолетов протекала преимущественно на участке ударных корпусов и под охраной баражирующих истребителей.

Только с конца подготовительного периода, когда район действий наших разведчиков расширился, выйдя за рамки Либаво-Роменской и Бологое-Седлецкой железных дорог, а неприятельская авиация получила сильные подкрепления, сразу же сказалась наша слабость, и противник стал резко доминировать в районе всей армии.

За время с начала подготовки к операции и по 1/VIII авиачасти армии совершили 916 полетов, причем максимальное количество полетов, совершенных за один день, достигло внушительной цифры 82 (5/VII).

Алексей Владимирович Шиуков (по-грузински Шиукашвили) (3 марта 1893 года, Тифлис — 9 декабря 1985 года, Москва) — грузинский и советский планерист, авиаконструктор, военный лётчик и военачальник, один из создателей гражданской авиации СССР. Материалы на сайте:

К двадцатилетнему юбилею авиационной службы А.В. Шиукова 6-1928

Авиация Румынского Фронта в июльской операции 1917 года 1-1928, А.В. Шиуков

На Восточном Фронте 2-1928, А.В. Шиуков