Немецкая батарея обстреливала посёлок Н. В воздух поднялся аэростат артиллерийского наблюдения, в котором находился лейтенант Калашников. Тов. Калашников засёк немецкую батарею и стал корректировать наш артиллерийский огонь.
Неожиданно аэростат был атакован двумя немецкими самолётами Фокке-Вульф-190 . Прикрывавшие аэростат зенитчики под командой старшего лейтенанта Аллилуева и Воейкова открыли огонь по фашистским самолётам. Несмотря на то, что самолёты во самолёты вели огонь по корзине и аэростату, лейтенант Калашников продолжал корректировку артогня.
- Снаряд лёг хорошо! - сообщил он на батарею.
Огневой налёт наших артиллеристов заставил замолчать немецкую батарею.
Один из вражеских самолётов, пытавшийся вторично атаковать аэростат, сбит зенитчиками.
Старший сержант ВЕРДЬЯН
На страже Родины 1943 № 119, 25 мая
ПО СИГНАЛАМ С АЭРОСТАТА
Разведка доложила, что в местечке Н. расположился крупныя штаб противника. С наблюдательного пункта из-за дальности расстояния невозможно было корректировать оронь наших багарей, Артиллеристы обратились за помощью к воздухоплавателям.
Старший лейтенант орденоносец тов. Киприянов поднялся в воздух на аэростате. В течение 10 минут он умело корректировал огонь накрупный ших орудий.
Выполнив задание, аэростатчики, быстро отвели аэростат в укрытие. Немцы вскоре стали обстреливать место подёма аэростата. Но было уже поздно вражеские снаряды взрывали пустое торфяное болото.
Младший сержант А. ДЕМЯНЕНКО.
Красная звезда 1943 № 124, 28 мая
АЭРОСТАТЫ НАБЛЮДЕНИЯ НА СЛУЖБЕ АРТИЛЛЕРИИ
В современных условиях войны, наряду с другими видами артиллерийской разведземли, хотя сила огня ки, всё шире применяется наблюдение привязных аэростатов, которые обычно при- и даются артиллерийским полкам большой мощности. На аэростаты наблюдения возлагается изучение ближнего тыла противника и корректировка стрельбы по его батареям. Аэростат, примененный правильно, грамотно в тактическом отношении, приносит большую пользу нашей артиллерии, являясь своего рода наблюдательной вышкой, самой высокой из всех существующих.
Однако, несмотря на ряд преимуществ наблюдения с аэростата по сравнению с другими способами артиллерийской разведки, порою оно всё же не дает желательного результата. Об ясняется это отнюдь не малой эффективностью аэростатов, атов, а тем, что некоторые артиллерийские начальники еще плохо знают боевую работу разведчика-воздухоплавателя. Поэтому перед ним нередко ставят неконкретные или же нереальные задачи, как, например, наблюдение за отдельными машинами, танками и небольшими группами пехоты на расстоянии 15-20 километров. Иногда задача ставится без учета метеорологических условий, что сильно влияет на успех работы экипажа аэростата.
Практика боев показывает, что немцы остерегаются советских аэростатов. Бывали случаи, когда противник, усиленно обстреливавший наши боевые порядки артиллерийским огнем, с появлением аэростата сразу прекращал огневую деятельность, не желая, видимо, обнаружить позиции своей артиллерии. Кроме того, противник, стараясь избавиться от зоркого наблюдения с аэростата, принимает контрмеры. Он пракв лом. Но ремонтная тикуст высылку дежурных истребителей, обстрел дистанционными гранатами аэростата, находящегося в воздухе, а после его приземления обстрел рел района подемного поля осколочными снарядами. Всё это необходимо учитывать, особенно по при наступательных операциях наших войск.
Как лучше достигнуть успешной работы высоко при- и высокой живучести аэростатов, учит боевая практика воздухоплавателей. Прежде всеги воз- всего необходима отличная постановка службы воздушного наблюдения, оповещения и связи, нужна связь с передовыми артиллерийскими наблюдательными пунктами и зенитными батареями, которые своевременно оповещали бы о наличии в воздухе самолетов противника.
Для отражения атак вражеской авиации нужна круговая зенитная оборона подъемного поля. Артиллерийским начальникам надо согласовывать совывать с командирами воздухоплавательных отрядов в вопрос о выборе позиций аэростата. Подемное поле должно допускать хороший круговой обзор и иметь достаточно широкую площадь для маневрирования во время артиллерийского обстрела.
В случае обстрела аэростата в воздухе бризантными снарядами следует применять маневр по высоте и в горизонтальной плоскости. В дневных условиях желательно прикрытие аэростата с воздуха нашими истребителями, т. е. барражирование в районе подема, что позволит экипажу аэростата работать более продолжительное время. В тех случаях, когда прикрытия нет, можно применить метод «укола» с конкретной задачей.
Артиллерийским командирам и воздухоплавателям лучше всего заранее договариваться о методах коррректировки. Присутствие на командном пункте одного из командиров батареи с огневым планшетом дает возможность непосредственно на месте передавать данные для стрельбы. Координаты целей, полученные от воздухоплавателя, полезно сличать с данными звуковой разведки.
Командир воздухоплавательной части майор С. ДЖИЛКИШЕВ
(Джилкишев Саид Демеубаевич - командир 3-го отдельного воздухоплавательного дивизиона аэрстатов артиллерийского наблюдения - прим.ред.)
Лейтенанты Владимир Кончин и Александр Лашин получили задачу - обнаружить фашистскую дальнобойную батарею и направить на нее огонь советских орудий. Вскоре их аэростат (3 отдельный воздухоплавательный дивизион аэрстатов артиллерийского наблюдения - прим. ред.) отделился от земли и быстро пошел вверх. Опытные наблюдатели тели тщательно обыскивали глазами далекие лесные массивы. Вдали за лесом вспыхивают язычки пламени. Наблюдатели засекли вспышки, подготовили данные для стрельбы и передали их капитаи и их капитану Зенкину, командиру подразделения советских дальнобойных орудий.
Наши орудия поработали наславу. Там, где вспыхивали языки пламени немецкой батареи, взлетели дымные столбы разрывов наших снарядов.
Командующий подъемом лейтенант Леонид Новаковский отдает команду вывести зэростат из бивака на старт. Красноармейцы освобождают причальные концы и, схватившись за балластные мешки с песком, прикрепленные к спусковым канатам, осторожно выводят солнечного луга.
Облако, стремясь всё время вырваться из сорока красноармейских рук, плывет над нашими головами, купаясь в лучах щедрого солнца. Все его морщинки, все складки под влиянием тепла и светлой голубизны неба разглаживаются, и двойная перкалевая, прорезиненная оболочка становится равномерно, всюду одинаково полной, как яйцо. Пока команда готовит аэростат к подему, мы, артиллерийские коррректировщики (8 отдельный воздухоплавательный дивизион аэрстатов артиллерийского наблюдения - прим. ред.), надеваем прорезиненные спасательные жилеты, наполняем их воздухом, подгоняем и застегиваем парашюты, укладываем в корзину планшет с картой, телефонный аппарат, бинокль.
- Разобраться по спускам! - командует лейтенант Новаковский.
Мы по очереди залезаем в квадратную, похожую на сруб колодца ивовую, рассохшуюся на солнце скрипучую шуюся на солнце скрипучую корзину, занимаем собой всё ее ничтожно малое пространство.
- Прижать!..
Первые номера красноармейцев стартовой команды натягивают канаты спусков, вторые номера освобождают бождают бивачные оттяжки. Аэростат рвется кверху. Его с трудом сдерживают, плавно сдают на поясных. Стропы, поддерживающие нашу корзину, туго натягиваются, иваются, и мы отрываемся от земли. Начальник штаба отряда старший лейтенант Б. Надеждин, молодой офицер, как и все воздухоплаватели, дает нам последнее напутствие. Новая команда:
- На лебедке сдавай!
Моторист Горлач на самоходной лебедке освободил тормоз, и аэростат, общей площадью в 400 квадратных метров серебристого перкаля, наполненный полтысячью кубов водорода, стремительно и беспумно, поразительной плавностью взмывает кверху. Идем вертикально кверху, бест серебристое шумно, без единого толчка. По мере нашего подема стабилизаторы выпрямляютоперение гигантской рыбы. Сейчас, в полете, аэростат удивительно похож на кита, на небесного кита. На ковре лугов лежит его черная тень.
Всё больше и больше земли под нами. Несколько секунд тому назад мы видели вокруг себя только луг, кустарник и ковры цветов, а сейчас под нами голубеет дальняя река, ближние речушки, озера, рощи, леса, болота, железнодорожные рельсы, канавы, холмы, дым торфяных пожарищ, молнии орудийных выстрелов, сотни машин на пыльных дорогах, бесконечные линии наших и немецких ои равьиные кучи землянок и блиндажей, дым и огонь, родная русская земля, охваченная пожаром войны.
Стальной трос натянулся, задрожал, аэростат сердито закружился на месте, наша хрупкая корзина закачалась на десятиметровых стропах, и мы неподвижно повисли над участком фронта. Издалека, через болота и леса, доносится к нам не измененный ни расстоянием, ни телефоном голос дежурного по огню: «Воздух, воздух!..» Узнаю голос капитана Николая Гурова, одного из культурнейших гвардейских офицеров артиллерийского ордена Ленина Гвардейского полка. Докладываю ему обстановку, видимость. Получаю приказ подготовиться к корректировке огня по цели No 911. Нахожу на карте и на местности цель, (давно засеченную батарею дальнобойных орудий), ориентирую планшет и с трубкой у уха жду дальнейших приказаний. Доносятся слова команды капитана Гурова артиллеристам: куда и каким снарядом стрелять, порядок огня. Потом устанавливается тишина. Артиллеристы, наверное, хлопочут сейчас у своих орудий. Десятки глаз часовых на сторожевых вых вышках следят за небом, за всеми его 360 градусами не крадется ли где бреющим полетом к нашему ашему аэростату немецкий хищчики сидят сейчас в кабинах, готовые вылететь в контратаху на немецких истребигелей.
Небо пока ясное, тихое. Свежий балтийский ветер раскачивает корзину на стропах, подобно гигантскому му маятнику. лем, прикрывает нас только до пояса. Под ногами хрустящие крошечные ребра ивового дна. Никогда и нигде я не чувствовал так воздушную пропасть, как здесь, на аэростате. Малейшее перемещение в корзине нарушает ее равновесие, и без того далеко неустойчивое.
Земля, где копался противник, поразительно близка. Иногда кажется, что мы уже на той стороне фронта, и тогда взгляд невольно падает на красную аварийную вожжу, предназначенную на тот немецких окопов, му- случай, если мы сорвемся с троса и ветер начнет нас свосить на врага. Достаточно тогда дернуть эту красную вожжу, как аэростат моментально лопнет и упадет на наши позиции. Корректировщикам, конечно, придется прыгать с парашютами.
- Огонь! - доносится команда стреляющего капитана Гурова.
Ветер, к счастью, несколько затих, и мы напрягаем всё свое внимание, чтобы во-время заметить точку разрыва. Выстрел принят. Проходит несколько тревожных долгих секунд томление, к к которому никогда не могут привыкнуть артиллеристы. Где-то, может быть, под нами или над нами, раздался звонкий, чистый грозовой треск. Это немец выпустил по нас свой первый бризантный снаряд, дающий большое количество осколков. Не спускаем глаз с цели. Черный курган дыма, высотою в три вековых дуба, поставленных один на один, взвивается к небу. Отклонение от цели 00-6. Сверяю свое наблюдение с наблюдением корректировщика лейтенанта Горина, доворачиваю на запад. Второй снаряд разрывается в створе с целью. Докладываю об этом стреляющему. Капитан Гуров командует артиллеристам беглый огонь. Мы опускаем бинокли, радостно улыбаемся друг другу. Сегодня дальнобойным батареям немцев явно не сдобровать.
Снова неподалеку от нас разорвался немецкий брюзантный снаряд. Наша хрупкая корзина то опускается, то поднимается. Это противошрапиельный маневр.
В ожидании, пока рассеется дым, отдыхаем. Лейтенант Горин уверенно. будто на минает, какой недавно с ним произошел случай в воздухе. Висел он так же, как сейчас, корректируя огонь артиллерии. Вдруг со стороны солнца появились шесть Фокке-Вульфов . Не будь поблизости в облаках нашей засады, хищники подожгли бы аэростат с первого захода. Четыре наших ЯК'а успешно отбили первую атаку шестерки, один истребитель подожгли. Завязалась борьба в воздухе. Тем временем на земле десятки, а может быть, и сотни орудий, наших и немецких, вели контрбатарейную борьбу. Специальный дивизион открыл огонь по аэростату. Наши артиллеристы находились в более выгодных условиях, чем немецкие: их огонь безошибочно корректировал воздухоплаватель. Аэростат для немцев страшный враг. Стоит ему подняться в воздух, как тишина на фронте сменяется бурной войной. В такие мгновения каждая секунда пребывания аэростата в воздухе приносит немцам сотни смертей и страшное уничтожение техники. Вот почему корректировщик должен держаться в воздухе, несмотря на самые тяжелые условия. Восемь пробоин получила хрупкая корзина, а лейтенант Горин держался до тех пор, пока не пришел приказ опуститься.
- Воздух, воздух... Какая видимость? - перебивая рассказ лейтенанта Горина, запрашивает дежурный по огню.
- Прекрасная. Готовы корректировать.
Дым рассеялся. Воздух прозрачен на многие десятки километров. Просторно раскинулась родная русская земля: изумрудные луга, окаймленные буйными кудрями кустарника, серебряные, голубые, синие, черные, перламутровые озера; темные массивы лесов; едва заметные жилки речушек; пыльные дороги; дымки полевых кухонь. Желто-черными, засохшими струпьями лежит на песчаных высотах передний край пемцев блиндажи, землянки, траншеи, дэоты.
- Огонь! - доносится к нам голос дежурного по огню.
Снаряд разрывается на гребне высоты. Корректирую до ворот чуть вправо, потом еще вправо. Черные курганы земли и дыма один за другим поднимаются почти к самоему небу. Огонь, выжигая всё на своем пути, идет с востока на запад, по оси высоты.
С голубого неба мы видим сокрушающую очистительную бурю советского артиллерийского огня во всей ее прекрасной силе.
В телефонной трубке всё время не умолкал суровый, властный голос капитана Гурова:
